|
Andrea Palladio
04.03.2011
|
|
Он свил собственное, палладианское гнездо на поздней ветви Ренессанса и стал единственным архитектором в мировой истории, чьим именем назван стиль. Словно вылупившиеся птенцы, разлетелись по всему миру крылатые идеи гениального архитектора – в Вашингтон, Филадельфию, Бостон, Лондон, под крыши музеев, по цокольным линиям проспектов, в каждый фасад дома культуры или театра от Камчатки до Калининграда. |
Церковь Иль Реденторе, Венеция
Палаццо Кьерикати, Виченца
Вилла Ротонда, Виченца
Андреа Палладио
| Палладио – виртуоз пространственных решений и мастер такой величины, что его языком нынче говорят провинции и столицы всего мира. Ему принадлежит главная роль в формировании облика русской дворянской культуры XIX века. Все итальянское в архитектуре для России означает в основном Палладио. Он – наша культурная сопричастность к эллинско-христианскому миру Европы. Как символ преодоления тесного угла русской самобытности. Мечтая о Венеции и стремясь преодолеть ее консервативный нрав, Палладио покорил весь мир, но его многочисленные проекты для «города на воде» были отвергнуты. Некоторые искусствоведы говорят: «Ну и слава богу, что ни Палладио, ни Корбюзье не загромоздили малые каналы Венеции своими амбициозными постройками». Единственным венецианским заказом Палладио стала церковь Иль Реденторе (Искупителя) – «компактная огромность» в форме латинского креста. Строение храмов по-палладински – это превознесенность, величие и белизна («Из всех цветов ни один не подходит так для храма, как белый, – благодаря чистоте, напоминающей о жизни, угодной Богу»). Если творчество есть компенсация неудовлетворенностей, то Палладио стал гением потому, что его отвергла Венеция. Зато в его распоряжении был целый город Виченца – материковые владения Венеции, город золота, который Палладио сделал персональным музеем.
Петр Вайль так писал о Виченце: «Обилие огромных зданий на узких улицах маленькой Виченцы производит впечатление переполненности, близкой к взрыву: город набухает архитектурой, как бомбажная консервная банка».
За 40 лет работы в этом городе Палладио создал новый тип городского дворца — палаццо, ввел принцип «большого ордера», написал мировой бестселлер «Четыре трактата об архитектуре», заложил хрестоматийные основы светского здания и загородной виллы. Античность дала Палладио не только архитектурные формы, но и такие приоритеты, как рационализм, подражание природе и гуманизм. Здание, писал Палладио, должно выглядеть цельным, совершенным телом. То есть, если вас вдруг затошнило при осмотре колхозного клуба в Кемеровской области, то это значит, что подражатели Палладио не поняли сути творческого метода. Возвышенный, величественный пафос палладианской архитектуры сделал ее привлекательной для пропаганды, соединившись со сталинской гигантоманией, которая по сравнению с классикой выглядит «перегибами на местах». Идеи Палладио деградировали в нашей стране под гнетом местных бюджетов и провинциальных вкусов, а в Штатах – по вине моды, легального копирайта широчайших масштабов, отчего палладианские клоны стали назойливы. Но итальянский мастер тут не виноват: это неизбежные со временем мутации в теле любой традиции.
Что упустили из виду последователи? Ведь им в наследство достались уникальные труды мастера – собрание подробнейших планов, пропорций, набор модулей и других молекул классической архитектуры – знай себе, комбинируй. Но рецепт совершенного чувства пропорции и золотой меры классического вкуса Палладио оставить не мог, как невозможно завещать гениальность.
Палладио стал для России культурным мостиком в Европу. История триумфального шествия итальянского зодчего по русской земле начинается еще в конце ХVIII века с формирования «усадебной культуры»: русский архитектор Н. Львов заговорил палладианским языком для «дворянского гнезда», которое мечтало быть похожим на богатейшие венецианские виллы эпохи Ренессанса.
Виллы Палладио построены по следющему композиционному типу: основной призматический объем с портиком и венчающим его фронтоном дополняется по сторонам галереями, завершаемыми небольшими флигелями – такой принцип был воспринят и широко использован архитектурой классицизма – западноевропейской и русской. От губернского дома до Большого театра в Москве – XVIII и XIX столетия проходят под знаком Палладио.
В XX веке, благодаря усилиям «гуру» классической архитектуры И. В. Жолтовского, портики стали главной фасадной темой больших городов, уставших от модерна. Новый всплеск интерпретаций «в духе Палладио» – амбициозные поместья «новых русских» в 90-е годы. Современный элитный пригород считает усадебный классицизм стильным явлением: мода на «дворянское» тем сильнее, чем крепче критика большевизма.
Палладианство не встречало серьезных преград ни в одной стилевой эпохе, ни в одной политической системе, и потому у нашей архитектуры итальянская душа: зодчий не только был талантливым мастером, но и доступным для понимания пропагандистом, сумев объяснить в своем трактате, как достичь гармонии и величественности самыми простыми и ясными средствами. Секрет головокружительной карьеры и мирового триумфа этого архитектора еще и в том, что идеи его просты, а первые персонификаторы этих идей – талантливы (И. Джонс и К. Рен в Англии, Т. Джефферсон в Америке, Джакомо Кваренги в России). Кроме того, палладианский стиль помогал самоутверждаться: престиж столиц выражался в дворцах городского типа, авторитет церкви – в грандиозности храмов, а величественность личных резиденций импонировала знати. Заимствования не были оправданы климатическими условиями России, но героика высокого духа победила плоть. Мы, русские, все родом из коммуналки (и вообще у нас ванна на кухне…), но толк в дворцах понимаем.
Города неспроста покорялись Палладио – он был царем урбанистического пространства, умудряясь в малых масштабах делать плоскость стены объемной, что способствовало требованиям функциональной планировки. По мнению Н.А. Львова, «чистота вкуса, соразмерность частей, выбор украшений, составляющие общий изящный вкус, сделали Палладио всех просвещенных народов общим архитектором».
Из античности Палладио извлек в городскую современность ордерную архитектуру с портиками, фронтонами, идеальной симметрией. Появилось понятие «палладианский ордер», или «колоссальный ордер», охватывающий сразу 2 или 3 этажа, в результате чего образуется воздушный фасад, который дарит зданию глубокий объем даже в том случае, когда портики не выступают из плоскости стены. Интерьер классического здания здесь имеет дружелюбный к внешнему миру характер, поскольку у салона, образованного портиком, нет одной стены, что делает границу между улицей и домом классически гармоничной.
В творчестве Палладио столько же вариантов различных ордеров и ордерных систем, сколько семечек в подсолнухе. Подтверждает свою современность идея стены как пластической доминанты, ставшая нынче философией больших городов. Все детали фасада – колонны, колонные и балконные портики – не являются самостоятельными формами опоры, они лишь часть стены и призваны подчеркнуть ее монолитность, телесность и объем. Стена утверждается в своем архитектурном первородстве даже в каркасной композиции: вертикали колонн здесь не замещают стены, а, напротив, придают ей пластичность, художественно насыщают ее. Балконы служат и для членения структуры по горизонтали, и для пластического насыщения фасадной плоскости.
Особенно этот принцип иллюстрирует Базилика в Виченце, фасад которой представляет собой арочно-ордерную двухъярусную ажурную стену из белого мрамора. Ордер перерастает декоративную функцию и становится скелетом стены. По мнению самого зодчего, «это здание могло бы быть сравнено с самыми значительными и самыми прекрасными зданиями, построенными от древности до сего дня» (гений Палладио перерос скромность). Другая работа – палаццо Кьерикати – также постулирует стену в качестве носителя художественного замысла, но еще сильнее раздвигает возможности фасада быть объемным. Дворец является образцом фасада-галереи – нового типа архитектуры Возрождения. Галерея колонн палаццо Кьерикати позже воплотится в восточной колоннаде Лувра и в Конногвардейском манеже и еще во множестве дворцов по всему миру.
Палладио превращает ордер в горизонтальную ленту (палаццо Преторио в Чивидале, вилла Пизани в Монтаньяне), которая выделяется из фасада, отрезает цоколь от стены и, включая аркады или балконы, приобретает функцию горизонтального членения дома. Этот равновесный принцип подчеркивает перспективы улиц и гармонию ансамблей исторических районов Санкт-Петербурга.
Один из самых грандиозных шедевров Палладио – театр Олимпико в Виченце (1580—85, окончен архитектором
В. Скамоцци), последнее творение итальянского зодчего, где он по-новому интерпретирует античное театральное здание. Высокий эллипсовидный амфитеатр с каменными ступенями вместо кресел по верху обнесен колоннадой со статуями меценатов, а сцена углублена пятью расходящимися улицами города с эффектной перспективой: они сужаются по мере отдаления от зрителя и одновременно поднимаются на 1/5 своей глубины. Все декорации театра – улицы с домами, дворцами и статуями – постоянные, выполнены из дерева и предназначены только для постановки трагедий.
Театральность присуща палладианству. Так, знаменитая вилла Ротонда, классический образец усадебного «храма», скорее похожа на театральную сцену с идеальной симметрией. У виллы четыре тождественных фасада, обращенных ко всем сторонам света, с ионическими портиками, к которым ведут балюстрады со статуями античных богов. Гете, осматривая Ротонду, упрекнул палладианский шедевр: «Внутри это строение я бы назвал уютным, хотя оно не приспособлено для жилья».
Кстати, в Олимпико красота тоже встала поперек функциональности: наличие бесценных деревянных конструкций привело к тому, что театр нельзя отапливать, а потому его используют только летом.
«Широта Палладио нечаста даже для Ренессанса, – пишет Петр Вайль, – он пробовал все: храмы, жилые дома, загородные виллы, общественные здания, мосты, плотины, театры, гробницы, оформление торжеств. Между 1540 и 1560 годами начал в Виченце и вокруг нее тридцать зданий – два десятка вилл, десяток дворцов. Если прибавить к этому авторство трактата об архитектуре, который почти полтысячи лет – мировой бестселлер, то поразишься взлету сына жерновых дел мастера».
Палладио – один из самых влиятельных архитекторов в мире, чья грандиозная экспансия по миру похожа на оркестр, который уже более четырех веков играет без дирижера.
Иллюстрации www.taschen.com
|
|
|
(с) 2002-2024 СибДИЗАЙН.ру При перепечатке материалов прямая ссылка обязательна